Прошел год, и я поняла, что теперь ни от кого не зависима.
Кошмары и видения почти исчезли. Вместе с ними исчезло желание писать, но это того стоит.
Зеленую хренотень, которая досталась моей соседке от ее обоже, мы назвали Иггдрасилем, в миру Игги.
Буква "л" скоро начнет выговариваться, испанский скоро начнет учиться, английский скоро начнет закрепляться.
Не удивлюсь, если за две недели меня постигнет дзен. Какой-нибудь кастрюлей по лбу.
Я вижу прекраснейшие вещи каждый день, и мне не хочется их запечатлевать. Мне это не нравится, это на меня не похоже.
Гриша Радуга, чей светлый лик, измученный нарзаном, висит над дверью еще со времен наших предшественников, смотрит на меня с мягким укором.
Я очень хочу, чтобы вам было наплевать, на что похож мой стиль жизни и письма. Не сравнивайте. Конечно, похожести будут. Но не надо.
"Книга для родителей" Макаренко подошла к концу. Макаренко в свое время мне рекомендовали родители. Потом Луркмор, кстати. Луркмор рекомендовал Макаренко, я имею в виду.
На Дейле Карнеги я прочно застряла пять лет тому назад и пока не чувствую в себе сил вернуться.
Одной из любимых книг детства наравне с туевыми хучами различных сказок, мифов и легенд и "Ордена Желтого Дятла" де Оливейры (еще была Токмакова и что-то еще, потом выделю день и вспомню все любимые книги детства) были "Советы собачнику" или что-то вроде того. Всего около трехсот. С картинками.
Если я пою - мне не по себе. Грустно, беспокойно, страшно, обидно, мерзко, хуево или наоборот радостно. Радостно - тоже не по себе.
Если я пою в общественных местах, это, чаще всего, хорошо. Или настолько плохо, что насрать.
Было бы здорово, если бы вы тоже написали какую-нибудь занятную фигню о себе. Желательно прямо здесь.
Я завела этот ресурсишко для слива мыслей. Теперь по ночам легче спится, кстати.
Чужие дневники читаются с интересом и будят нездоровое желание потрепать автора по волосам. Даже если это брюзгливый дядька не первой свежести, если он пишет, как Толстой, в лучшем смысле, это мелочи.