Вот. ВОТЪ
Как я вовремя наткнулась на эту штуку. У меня ж кроссовер горит!!
Автору целую пятки до костей.
Пишет Гость:
05.04.2011 в 23:02
Исполнение № Вряд-ли-засчитают.
Автор просит прощения. Это не имеет никакого отношения к Иронии судьбы.
Вы предупреждены.От боли не уйти, даже если ты ушёл от себя самого. Ты закрываешь глаза, ты открываешь глаза. Лиза Кадди гонит тебя работать, Сара принимает за тебя пациентов. Ты закрываешься в кабинете, закрываешь глаза, и тебе снится, что ты пьёшь шампанское, лёжа в ванне с мёртвой девушкой твоего лучшего друга.
Какая чушь, у Шерлока нет девушки.
У Шерлока нет, а Джеймс Уилсон только женат был четыре раза. Милый, милый Джеймс. Действительно милый. Добрые чёрные глаза, мягкие черты лица, лёгкий, успокаивающий, умиротворяющий голос. Как бы он ни злился, голос не озлобляется. Голос всегда мягок, и этот голос всегда действует на тебя, как чья-то ласковая рука, ерошащая коротко стриженные волосы на твоей голове.
Тебе нравится его слушать – поэтому ты до сих пор терпишь его обывательскую омерзительность.
Неизменной остаётся боль. Ты хромаешь, в какой бы реальности ни был.
«Мёртвая мышца», - знаешь ты.
«Психосоматика», - говорят тебе.
Ты восхищаешься. Ты смотришь на тонкую фигуру, словно сошедшую с карикатур прошлого века, и ты почти физически чувствуешь исходящую от неё энергию – господи, да этот парень сам сверхновая, зачем ему знать о других звёздах?
Тобой восхищаются. Ты хромаешь по коридору идеальной больницы – слишком чистой, слишком новой, слишком хорошо оборудованной, чтобы быть реальной – и чувствуешь ненависть тех, кто обязан, но не может быть тебе благодарен. «Обеспечь мне эффектный выход», говоришь ты, ставя диагноз по телефону без единого взгляда на пациентку.
Ты видишь лучшую женщину на планете, и она игнорирует тебя, отгораживаясь мягкой железобетонной улыбкой. В ту же ночь Лиза Кадди сообщает тебе, что наняла Стейси юрисконсультом больницы. Стейси – твоя Стейси – только твоя. Лучшая женщина на планете. Прекрасная Стейси с потрясающими глазами, упругой кожей и безупречным вкусом в вопросе выбора белья – никакого пошлого красного, никакого скучного белого, никакого траурного чёрного.
Отвоёвывать её у какого-то убожества так глупо, что сначала ты даже не можешь поверить, что за это надо браться всерьёз.
Ты идёшь по цепочке симптомов, как Тезей по нити Ариадны – неизменно выходя из лабиринта невредимым. Ты так любишь думать, что тебе иногда кажется, что все эти шарады ты составил себе сам.
Ты идёшь за путеводной сверхновой чужого разума, как Эвридика за Орфеем – из реального, ощутимого ада в бесплотную, мутную обыденность. Ты так ему веришь, что тебе иногда всё равно, в каком направлении вы на самом деле идёте.
Но однажды ты оборачиваешься проверить.
Однажды ты слишком сильно тянешь за нить.
И ты спишь с Лизой Кадди.
И ты подчиняешься Джиму Мориарти.
И ты слушаешь советы Эмбер.
И ты стоишь под прицелом снайперских винтовок.
И ты просыпаешься на Бейкер-стрит, 221, б.
И ты просыпаешься на Бейкер-стрит, 221, б.
Грегори Хаус сошёл с ума.
Джон Ватсон погиб.
Грегори Хаус смотрит в глаза Шерлоку Холмсу.
Тело Джона Ватсона отчаянно трясёт Джеймс Уилсон.
Грегори Хаус больше не чувствует боли.
Джон Ватсон больше не чувствует.
Грегори Хаус больше не.
Джон Ватсон больше.
Грегори Хаус.
Джон.
URL комментарияАвтор просит прощения. Это не имеет никакого отношения к Иронии судьбы.
Вы предупреждены.От боли не уйти, даже если ты ушёл от себя самого. Ты закрываешь глаза, ты открываешь глаза. Лиза Кадди гонит тебя работать, Сара принимает за тебя пациентов. Ты закрываешься в кабинете, закрываешь глаза, и тебе снится, что ты пьёшь шампанское, лёжа в ванне с мёртвой девушкой твоего лучшего друга.
Какая чушь, у Шерлока нет девушки.
У Шерлока нет, а Джеймс Уилсон только женат был четыре раза. Милый, милый Джеймс. Действительно милый. Добрые чёрные глаза, мягкие черты лица, лёгкий, успокаивающий, умиротворяющий голос. Как бы он ни злился, голос не озлобляется. Голос всегда мягок, и этот голос всегда действует на тебя, как чья-то ласковая рука, ерошащая коротко стриженные волосы на твоей голове.
Тебе нравится его слушать – поэтому ты до сих пор терпишь его обывательскую омерзительность.
Неизменной остаётся боль. Ты хромаешь, в какой бы реальности ни был.
«Мёртвая мышца», - знаешь ты.
«Психосоматика», - говорят тебе.
Ты восхищаешься. Ты смотришь на тонкую фигуру, словно сошедшую с карикатур прошлого века, и ты почти физически чувствуешь исходящую от неё энергию – господи, да этот парень сам сверхновая, зачем ему знать о других звёздах?
Тобой восхищаются. Ты хромаешь по коридору идеальной больницы – слишком чистой, слишком новой, слишком хорошо оборудованной, чтобы быть реальной – и чувствуешь ненависть тех, кто обязан, но не может быть тебе благодарен. «Обеспечь мне эффектный выход», говоришь ты, ставя диагноз по телефону без единого взгляда на пациентку.
Ты видишь лучшую женщину на планете, и она игнорирует тебя, отгораживаясь мягкой железобетонной улыбкой. В ту же ночь Лиза Кадди сообщает тебе, что наняла Стейси юрисконсультом больницы. Стейси – твоя Стейси – только твоя. Лучшая женщина на планете. Прекрасная Стейси с потрясающими глазами, упругой кожей и безупречным вкусом в вопросе выбора белья – никакого пошлого красного, никакого скучного белого, никакого траурного чёрного.
Отвоёвывать её у какого-то убожества так глупо, что сначала ты даже не можешь поверить, что за это надо браться всерьёз.
Ты идёшь по цепочке симптомов, как Тезей по нити Ариадны – неизменно выходя из лабиринта невредимым. Ты так любишь думать, что тебе иногда кажется, что все эти шарады ты составил себе сам.
Ты идёшь за путеводной сверхновой чужого разума, как Эвридика за Орфеем – из реального, ощутимого ада в бесплотную, мутную обыденность. Ты так ему веришь, что тебе иногда всё равно, в каком направлении вы на самом деле идёте.
Но однажды ты оборачиваешься проверить.
Однажды ты слишком сильно тянешь за нить.
И ты спишь с Лизой Кадди.
И ты подчиняешься Джиму Мориарти.
И ты слушаешь советы Эмбер.
И ты стоишь под прицелом снайперских винтовок.
И ты просыпаешься на Бейкер-стрит, 221, б.
И ты просыпаешься на Бейкер-стрит, 221, б.
Грегори Хаус сошёл с ума.
Джон Ватсон погиб.
Грегори Хаус смотрит в глаза Шерлоку Холмсу.
Тело Джона Ватсона отчаянно трясёт Джеймс Уилсон.
Грегори Хаус больше не чувствует боли.
Джон Ватсон больше не чувствует.
Грегори Хаус больше не.
Джон Ватсон больше.
Грегори Хаус.
Джон.