Ты произносишь мое имя без малейшего намека на акцент, но очень мягко, так, как не говорят мои грубоватые, замкнутые люди, которые делят со мной континент. Твой голос создан для того, чтобы произносить слова на других языках.

Там, где ты сейчас живешь, вонючий ветер улиц пахнет индийскими специями. Ими пахнут твои пальцы с коричной крошкой под ногтями, жесткие спутанные волосы. Я жалею, что не помню "Жену чистильщика корицы" целиком наизусть, очень важно помнить такие вещи, когда нет ничего лучше и точнее, чтобы кого-то охарактеризовать.

Ты считаешь, что нет людей прекраснее, чем те, кого ты знаешь, и нет стран богаче, чем те, на чьих дорогах ты бродяжничаешь. Вчера ты внесла в список Туву, мягко звякнув монеткой на шнурке вокруг шеи, и я услышал, как забились тяжелые блеклые ленты на местах силы, ожидая тебя.
Ты почти не читаешь газет, пользуешься интернетом, только чтобы обновить плейлист и найти ночлег. Я никогда не увижу тебя среди бастующих в Греции, поджигающей коктейли Молотова на парижских улицах, сжимающей смартфон ледяными пальцами в зимних московских бессмысленных столпотворениях.

Ты знаешь, что в Китае - обычное дело скрываться с места ДТП или даже добивать пострадавшего, но говоришь только о том, как слепили прожекторы и пот заливал глаза, когда волонтеры, дуреющие от жары и недосыпа, приветствовали спортсменов Олимпиады, забыв обо всем.
В твоем мире нет плохих новостей, нечего защищать, не за что бороться. Поэтому тебя так ненавидят. Я не знаю, на что ты живешь. Твои статьи не пускают в печать. Мой сортировщик писем отправляет твои фото с Камбоджи в папку "Спам", и в этом я почти не виноват.

Я бесполезен, озлоблен, агрессивен. Я устал. Я знаю все новости мира, неделями не открывая твиттер. Я презираю место, где я живу: захламленная хрущевка, пропитавшаяся холодным сигаретным дымом, в котором даже звон твоих бубенцов на поясе звучит как похоронный марш. Я полон презрения и сочувствия к себе, месту, в котором я живу, людям, с которым я его делю. Я пользуюсь интернетом, чтобы находить таких же, как я, чтобы держать их за руки через километры.

Кого из нас правильнее назвать человеком мира?

Ты обожаешь этот мир, и он плюет тебе в лицо. Я ненавижу его, и он улыбается мне с рекламных щитов.
Музыка в твоем плейере устаревает, и ты тормозишь машины на безымянных трассах под горловое пение карелов. Я пытаюсь получать удовольствие, слушая бездарные вопли какого-то идиота, научившегося нажимать пробел в Fruity Loops, потому что от него без ума The Guardian и The New York Times, которые я заставляю себя читать в оригинале, чтобы потом этим жалко прихвастнуть.

Я обретаю покой, только когда ты произносишь мое имя своим голосом, созданным для того, чтобы произносить слова на других языках. Покой приправлен иррациональным раздражением твоей беззаботностью, легкостью на подъем, неубиваемой волей к жизни, уравновешенностью.
В твоем мире без войн и событий, я - тот, кто рассыпает на дорогах листовки.

Однажды ты сдашься на мою милость, и зависть перестанет глодать меня.
Я стою на балконе. В моем кулаке зажат клок оленьей шерсти, украшенный мелкими яркими бусинками. Я с размаху швыряю его вниз.

Возвращайся скорее.

Больше никогда не уезжай.

Сдавайся.