четверг, 01 сентября 2011
Ух ты, сколько вышло)) Видно, надо было выписаться. Под катом пост без моих любимых пробелов между абзацами.
Коридор в тумане - кто-то оставил кастрюлю на плитеКоридор в тумане - кто-то оставил кастрюлю на плите.
У нас отвратительно пугающий сигнал тревоги. Немного похож на Воющие чары, только еще пронзительнее.
Я из тех кто уделяет особое внимание инструктажу в самолетах и рассматривает невнятные, по большей части, планы эвакуации.
Когда я прибываю на новое место, то в первую очередь думаю, как, в случае чего, мне спастись.
Каждый раз, когда я случайно попадаю на новости о катаклизмах или массовых убийствах, я думаю, как бы поступила сама, что бы сделала в первую очередь.
С переездом мне часто снились тревожные сны, где я убегаю и прячусь: в канавах, в высокой траве, в куче хлама. В каждом из таких снов запрещено поднимать голову.
В прошлом году на базе, арендованной под школу КВН, организовали учебную разминку, в которой команды-победители уходили прятаться на территории базы, а проигравшие искали их. Это было поздним вечером.
Я ухитрилась обвиться вокруг какого-то куста и прикрыться его нижними ветками. На пальто были блестящие пуговицы, подошва кед - белая, так что пришлось лежать на животе, скрючившись. Около меня часто останавливались. Было слышно, как они ходят, как дышат, как переговариваются вслух.
Чудовищно страшно.
Раньше одной из самых жутких моих фантазий была одна, где машина, которая везет меня, срывается вниз и летит в воду.
Пожалуй, самое страшное - увидеть, как знакомый вид из окна (обычно я представляю Мелекесску, мост на ГЭС) подпрыгивает и уплывает, а река надвигается на тебя.
Естественно, в первую очередь будет удар, не дай бог, обморок. Потом, если это лето и окна открыты, машина быстро уйдет под воду, поднимется ил и наступит тьма.
Насчет зимы я никогда, как ни странно, не беспокоюсь. Лучше отделаться обморожением.
Лишь бы не в море.
Пожалуй, в моем неофициальном топе самых нежелательных смертей первое место занимает море.
Густая синяя жижа. Гигантская волна, которая поднимается под тот же звук, с которым обычно появляются чудовища из-под кровати. Отверстая пасть акулы, ее жуткие темные глаза, кровь между клыков.
В аквариуме в этом году я долго смотрела, как мурена разевает и закрывает пасть. Я подвинулась, чтобы видеть ее морду в анфас. Она бессмысленно смотрела на меня, разевая и закрывая свою огромную пасть.
Я вот знаю одного человека - ходячий боевик. Подумаешь, сиганула связанная с корабля. В ноябре. На Балтике. Будучи младшей школьницей. Набрав первый попавшийся номер с зачем-то оставленного мобильника носом. Подумаешь. Я до сих пор с трудом верю.
GMH, как говорится.
Умение переплывать небольшие реки дает дурацкую уверенность в том, что доплыть можно всегда. Откуда угодно.
Пару раз я запутывалась в водорослях. Еще немного относило течением. И не прибавляют смелости рассказы об огромных сомах, живущих на илистых доньях.
А самолетов до сих пор боюсь. Потому что, сколько ни планируй, ничего не выйдет.
Мне всегда достается место, которое отделяют от выхода всего пара рядов.
Надувной трап бесполезен, даже если попытаться спланировать на нем на воду на низкой высоте. Велик риск угодить в турбину.
Первыми теряются крылья. Читала пару раз о людях, которые спаслись чудом, когда их кресло улетело вместе с оторванным крылом.
В "Дне Триффидов" один персонаж спасается из самолета, в котором после звездного дождя слепнут пассажиры и персонал (сам он в это время спал, и потому не ослеп), нахватав спасательных жилетов, заперевшись в туалете и открыв все жилеты.
После "Булгарии" косо смотрю на теплоходы.
Я не люблю большую воду.
И высоту.
И метро.
И маски.
И беспомощность.
Людей - ни капли. Ни маньяков, ни насильников, ни воров, ни убийц. Ни врагов, ни фанатов и фанатиков, ни толпы. С этим немного связаны страх одиночества, старости (одинокой и не очень), страх быть изгоем, страх стать заключенным, высланным из страны, страх смертной казни.
Херня это все. С акулой не договориться, да и настроиться на то, что кто-то тобой пообедает, не успеешь толком.
Вопрос не боюсь ли я смерти как-то прозвучал. Смерти - нет. Боли и беспомощности перед смертью - да.
Время от времени, когда вспоминаю, я быстро, за минутку, высчитываю, что уже сделано, что остается сделать, что у меня сейчас есть, есть ли у меня незавершенные дела. Обычно успокаивает. Все-таки каждый день последний. Это говорит самый страшный трус, который сейчас бегал по коридору с бутылкой воды и ключами, готовый либо бежать, хватать вещи, мочить тряпки, тушить, на ходу прикидывая, что делать, кто бы приютил, сколько на счету...и как хорошо, что учебники еще не выдали.